|
Сова Минервы
"Течение музыки ширилось, нарастало как смерч. Она, эта музыка, заполняла зал своей металлической прозрачностью, расплющивая о стены наше жалкое время. Я был внутри этой музыки. Взмах моей руки развернулся величавой темой, заструился сопровождением голоса Негритянки и мне показалось, что я танцую:", - так блистательно выражал сущность экзистенциального состояния своего героя Жан-Поль Сартр. Еще не успел отзвучать блюз, который так любил этот слишком интеллигентный и слишком непредсказуемый французский философ, как услышали мы шум крыльев. Хозяйка нашего музея мудрая Сова Минервы опять появилась над нами. Мы остановились и стали ждать от нее очередного совета: Но, на сей раз, она почему-то промолчала и, тихо скользнув в воздухе, исчезла в бесконечных музейных лабиринтах. Может быть обиделась?! Ведь сегодня уже в тридцать пятый раз мы отправляемся на экскурсию по нашему призрачному философскому музею. О ком только не рассказывали, и о философствующих животных и даже о Камнях Екклезиаста, уж вроде бы о совсем неодушевленных предметах, а о хозяйке дома, нашей Путеводительнице по кладезям премудрости ни слова:Есть на что обижаться! Сегодня же мы исправим это досадное недоразумение. Сова Минервы ведь вылетает у нас не откуда-нибудь, а из афоризма царя философов, настоящего философского Зевса-Олимпийца - Георга Вильгельма Фридриха Гегеля. Как и положено философскому полубогу великий немецкий философ очень часто не задумывался над тем, чтобы его рукописные труды, лекции и высказывания были понятны широкой аудитории. Гегель выражал свои глубокие мысли сложным, труднодоступным языком. За этот язык его даже прозвали ''деревянным Гегелем''. Однако, есть исключения из правила. Из маленького парижского кафе, в котором мы слушали блюз по Жану-Полю Сартру, мысленно перенесемся в Берлинский Университет, побываем на лекциях, которые читает Абсолютный Дух, так студенты в шутку называли профессора Гегеля, и послушаем неповторимые образцы гегелевского языка, в том числе и его знаменитые афоризмы. На лекциях Абсолютный Дух серьезен, сосредоточен, педантичен и :, и конечно же бывает рассеян, как впрочем и большинство философов. Студенты, попыхивая трубками в пивных, пересказывают многочисленные казусы, происходившие с метром из-за рассеянности:
А вы слыхали братцы, однажды наш старик явился в университет на час раньше, чем нужно было по расписанию. Входит он в аудиторию, вскарабкивается на кафедру и давай бубнить очередную лекцию. А в аудитории то не его студенты! Ну, кто-то из них, уж не помню кто, попытался ему растолковать, дескать, герр профессор, аудитория то не ваша! Куда там! Старик только отмахнулся от него, как от назойливой мухи и опять - бу-бу-бу, бу-бу-бу! А тут на тебе, является профессор Августи собственной персоной, и понятно почему - его то лекция должна была быть как раз в это время. Слышит он голос Гегеля, конечно смекает - ''Опоздал я!'' и так тихонько, тихонько к двери: и ретировался. А старик все свое - "чистое бытие равно чистому ничто, в себе и для себя сущее:бу,бу,бу": Короче, так до конца и не понял что к чему:
А по другим анекдотам выходило, что Гегель как-то раз не заметил, что читает для одного-единственного слушателя, а в другой раз вообще читал лекцию в совершенно пустой аудитории. Один из наших соотечественников, побывавший на лекциях у профессора Гегеля, писал домой папеньке: ''Говорит он несносно, кашляет почти на каждом слове, съедает половину звуков и дрожащим плаксивым голосом едва договаривает другую половину''. Однако Гегель сумел преодолеть ораторские недостатки и научился излагать свои гениальные идеи просто и ясно. Наш слушатель, знакомый только с ''деревянным'' гегелевским языком ни когда бы не подумал, что следующие строчки написаны этими скучным, рассеянным профессором :
"Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами!" "- Что? Мои яйца тухлые!? Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить про мой товар! Ты! Да не твоего ли отца вши в канаве заели, не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне! Ишь, целую простыню на платок извела! Знаем, небось, откуда все эти тряпки да шляпки! Если бы не офицеры, не щеголять бы тебе в нарядах! Порядочные то за своим домом следят, а таким самое место в каталажке! Дырки бы на чулках заштопала!"
Все, говорит Гегель, окрашивается в голове торговки в цвет этих яиц, тогда как те офицеры, которых она упоминала, наверняка заметили бы в покупательнице совсем иные детали. Эпизод столь к привычного разговора торговки и покупательницы с предельной ясностью показывает, что необразованное, дремучее обыденное сознание кичится своей конкретностью, а на деле, подобно торговке яйцами, мыслит грубо абстрактно и не вникает в суть предмета. Гегель развил в себе не только дар памфлетиста. Он в совершенстве овладел искусством афоризма, которое, как известно, заключается в умении выразить глубокую и оригинальную идею в нескольких простых и понятных словах. Даже тупоголовые прусские чиновники любили повторять гегелевские афоризмы: ''Существование государства - это шествие Бога в мире!'' или ''Что разумно, то действительно и что действительно, то разумно''. Эти бюрократы, по-видимому, подразумевали, что уж их то действительность непременно разумна. Они и не подозревали, как улыбался философ, слушая их и думая о том, что все действительно разумное обязательно станет когда-нибудь неизбежным. Правда один чиновник, тайный советник Иоганн Вольфганг Гете прекрасно понял гегелевский афоризм и ответил на него своим: ''Сущее не делится на разум без остатка!'' А историки уже на протяжении двух веков любят повторять другой афоризм великого философа "История повторяется дважды". Один непопулярный ныне мыслитель так писал об этом изречении Гегеля:
"Кажется, право, будто историей в роли мирового духа руководит из гроба старый Гегель с величайшей добросовестностью заставляя все события повторяться дважды: первый раз в виде великой трагедии и второй раз - в виде жалкого фарса".
Наконец, всегда восхищает нестареющий гегелевский афоризм о Сове Минервы. В новом переводе он звучит так:
"Когда философия начинает рисовать своей серой краской по серому, тогда некая форма жизни стала старой, но серым по серому ее омолодить нельзя, а можно только понять. Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек".
Минерва, а в греческой мифологии - Афина, как известно, богиня мудрости. А ее верные спутники - змея и сова. Приходя, например, в Пушкинский музей мы можем видеть их рядом с Минервой. Сова стала символом мудрости. Помните, наш любимый элитарный клуб знатоков ''Что? Где? Когда?'' имеет живую сову в качестве своего символа. К сожалению, философская мудрость, как, впрочем, и любая другая, часто опаздывает и приходит слишком поздно. В свое время афоризм о Сове Минервы вызывал кривотолки. Слова ''серым по серому'' удручающе действовали на молодых учеников Гегеля. И вот один из них решил дополнить знаменитое высказывание учителя следующим образом: ''Но философия это также предрассветный крик петуха, возвещающий новую молодость мира''. Учитель не возражал против такой поправки. Может быть, когда Сова Минервы перестанет на нас обижаться и простит наше невнимание к ней, она всем на удивление возьмет да и разразится предрассветным криком петуха, возвестит новую молодость мира, а духи тьмы и невежества перестанут шалить и смущать молодые умы. А пока, чтобы окончательно помирится с мудрой хозяйкой нашего философского музея вспомним напоследок еще один афоризм царя философов, Георга Вильгельма Фридриха Гегеля:
'Здесь в сфере духа текут реки забвения, из которых пьет Психея, в них она погружает свою боль; здесь смягчаются, превращаясь в сновидения, мрачные призраки жизни и, озаренные светом, превращаются в очертания сияющей вечности''.
Литература
1. Гегель. Энциклопедия философских наук. В 3-х тт. - М. - 1977. 2. Гегель. Наука логики. В 3-х тт. - М. - 1972. 3. Гегель. Философия истории. - М. - 1935. 4. Гегель. Философия права. - М. - 1990. 5. Гегель. Кто мыслит абстрактно. В сб.: Работы разных лет. В 2-х тт. - М. - 1970. - Т.1. 6. Гейне Г. К истории религии и философии в Германии. Соч. в 5-ти тт. - М. - 1982. - Т.4. 7. Гулыга А.В. Гегель. - М. - 1994. 8. Мифы народов мира. В 2-х тт. - М. - 1982. 9. Энциклопедия символов. - М. - 1995. |